среда, 11 декабря 2013
Как всё это грустно. Нет Магнуса, нет Кэрол. Который день я забываю купить конверт, чтобы отправить Чижику письмо.
Я тоже хочу письмо. Но, наверное...
Фанфик мой - малость сумбурный, но, наверное, очень впечатляющий, всех почти покорил. Три отзыва зараз - и каких!...
А когда я сегодня бежала в раздевалку, я едва не налетела на мальчиков - довольно маленьких, класса пятого. Я вскрикнула и инстинктивно отшатнулась, побоявшись столкнуться с одним из них. А он... рассмеялся. А другой дурашливо вскрикнул и помахал перед моим носом свёрнутым листком бумаги.
Тогда мне захотелось отмотать время назад, как плёнку, и вместо того, чтобы шарахнуться от гадёныша, дать ему локтем в нос и разбить его до крови. Тогда бы он не смеялся, а плакал.
Я ненавижу, ненавижу, ненавижу когда надо мной смеются. Когда надо мной подшучивают. Я либо делаю вид, что не понимаю шутку, либо обижаюсь..
Я тоже хочу письмо. Но, наверное...
Фанфик мой - малость сумбурный, но, наверное, очень впечатляющий, всех почти покорил. Три отзыва зараз - и каких!...
А когда я сегодня бежала в раздевалку, я едва не налетела на мальчиков - довольно маленьких, класса пятого. Я вскрикнула и инстинктивно отшатнулась, побоявшись столкнуться с одним из них. А он... рассмеялся. А другой дурашливо вскрикнул и помахал перед моим носом свёрнутым листком бумаги.
Тогда мне захотелось отмотать время назад, как плёнку, и вместо того, чтобы шарахнуться от гадёныша, дать ему локтем в нос и разбить его до крови. Тогда бы он не смеялся, а плакал.
Я ненавижу, ненавижу, ненавижу когда надо мной смеются. Когда надо мной подшучивают. Я либо делаю вид, что не понимаю шутку, либо обижаюсь..
пятница, 06 декабря 2013
Я знала, что не надо рассказывать о планах. Всего пара слов - и конец.
Всё ухает вниз.
Может быть, и не надо так. Может быть, надо стремиться к своей цели, как в кино, где героиня вопреки воле родителей, обстоятельствам и тому подобному идёт к своей цели и, конечно, достигает её.
Я слишком легко сдаюсь, какой стыд...
Но Штольц правильно говорил:"А разве сознание есть оправдание?"
...Может быть, жизнь таковой и должна быть. Может быть, надо заниматься нелюбимым делом, чтобы учиться терпеть. Чтобы потом легко умереть, восприняв смерть как освобождение от гадостной, болотообразной рутины.
Однако мне что на филфак, что в воду.
И я не хочу быть лингвистом. Языки мне неплохо даются, но вот что... хоть малое углубление в лингвистику - разбор грамматический сделать, например - и усё. Brain turn off.
Все эти дебри транскрипций и структур предложения скучны просто ужасно.
Искусствовед. Ну кем мне ещё быть, если уроки МХК - одна из больших радостей в жизни? Если я смотрю документальные фильмы, если я читаю учебник для интереса...
Это моя жизнь. Если нужны будут стаканы воды - я поборю стыд и пойду работать в Мак. И буду жить, обожая свою профессию и питаясь раз в день.
Всё ухает вниз.
Может быть, и не надо так. Может быть, надо стремиться к своей цели, как в кино, где героиня вопреки воле родителей, обстоятельствам и тому подобному идёт к своей цели и, конечно, достигает её.
Я слишком легко сдаюсь, какой стыд...
Но Штольц правильно говорил:"А разве сознание есть оправдание?"
...Может быть, жизнь таковой и должна быть. Может быть, надо заниматься нелюбимым делом, чтобы учиться терпеть. Чтобы потом легко умереть, восприняв смерть как освобождение от гадостной, болотообразной рутины.
Однако мне что на филфак, что в воду.
И я не хочу быть лингвистом. Языки мне неплохо даются, но вот что... хоть малое углубление в лингвистику - разбор грамматический сделать, например - и усё. Brain turn off.
Все эти дебри транскрипций и структур предложения скучны просто ужасно.
Искусствовед. Ну кем мне ещё быть, если уроки МХК - одна из больших радостей в жизни? Если я смотрю документальные фильмы, если я читаю учебник для интереса...
Это моя жизнь. Если нужны будут стаканы воды - я поборю стыд и пойду работать в Мак. И буду жить, обожая свою профессию и питаясь раз в день.
воскресенье, 01 декабря 2013
Для уроков, конечно. Не для кино, не для книг, не для интернета.
Для уроков раз за разом.
Боже, неужели опять..
Нет, только не это.
Для уроков раз за разом.
Боже, неужели опять..
Нет, только не это.
суббота, 30 ноября 2013
"-В-вот... Я и теперь тебе привезла картину...-прорыдала Анна и полезла в чемодан. Оттуда она извлекла завёрнутый в бумагу прямоугольник. Бумагу она, впрочем, быстро сорвала, обнажив натюрморт в узкой деревянной рамке. Картина было довольно хороша - белые и красные астры в небольшой круглой вазе, рядом лежали два яблока.
-Это моя лучшая р-работа... Я её тебе писала... Ты её, надеюсь, не выкинешь, как моего слона?
-Слон испачкался...-пробормотал Эдвард,-Я чернила пролил...
-А на всех остальных слоников ты тоже пролил чернила? И на жирафов, и на зайчиков, и на разных других зверей? Зачем ты выбрасывал мои картинки?!-вновь заплакала Анна.
Эдварду стоял, прижав руки к бокам, и очень хотел тотчас же умереть, но он понимал, что если он умрёт, то Анна ещё громче раскричится, и поэтому сдерживал себя."
Ой, какой тонкий юмор. Прямо Тэффи.
-Это моя лучшая р-работа... Я её тебе писала... Ты её, надеюсь, не выкинешь, как моего слона?
-Слон испачкался...-пробормотал Эдвард,-Я чернила пролил...
-А на всех остальных слоников ты тоже пролил чернила? И на жирафов, и на зайчиков, и на разных других зверей? Зачем ты выбрасывал мои картинки?!-вновь заплакала Анна.
Эдварду стоял, прижав руки к бокам, и очень хотел тотчас же умереть, но он понимал, что если он умрёт, то Анна ещё громче раскричится, и поэтому сдерживал себя."
Ой, какой тонкий юмор. Прямо Тэффи.
Три часа. Я и три моих наряда. Я и профессиональный визажист. Я и лампы. Я и фотограф.
Я и фотосессия.
Ха.
Ха-ха.
Ха-ха-ха.
Ха-ха-ха-ха.
Ха-ха-ха-ха-ха.
Ха-ха-ха-ха-ха-ха.
Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха.
Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха.
Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха....
Вовсе не смешно.
А в Швеции -5, ясно.
Я и фотосессия.
Ха.
Ха-ха.
Ха-ха-ха.
Ха-ха-ха-ха.
Ха-ха-ха-ха-ха.
Ха-ха-ха-ха-ха-ха.
Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха.
Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха.
Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха....
Вовсе не смешно.
А в Швеции -5, ясно.
Мотивационные обои ох как хороши. А так же мотивационные разносы.
Всё вместе может заработать, надо только начать.
А там, может, и в СПБГУ на бюджет поступлю.
Тогда-то родители растают.
Papa упоминал про сто тысяч, которые придётся платить за БГУ.
Никакого БГУ. Это дыра.
Эти сто тысяч мне сгодятся на комнатушку недалеко от СПБГУ.
СПБГУ.
СПБГУ!
СПБГУ...
Питер, город Достоевского, дождь, мрак, безысходность...
Обожаю.
Всё вместе может заработать, надо только начать.
А там, может, и в СПБГУ на бюджет поступлю.
Тогда-то родители растают.
Papa упоминал про сто тысяч, которые придётся платить за БГУ.
Никакого БГУ. Это дыра.
Эти сто тысяч мне сгодятся на комнатушку недалеко от СПБГУ.
СПБГУ.
СПБГУ!
СПБГУ...
Питер, город Достоевского, дождь, мрак, безысходность...
Обожаю.
пятница, 29 ноября 2013
Слишком много закладок, и все они почти не по делу. Их должно быть меньше, как и картинок. И, главное, по делу - сайты ВУЗов, дистанционных олимпиад, и, может быть, сайты для скачиваний... Ну, и что-нибудь ещё. Немного. Что-то вроде каталога советских статуэток.
Да так же должно быть и в комнате... ноутбук - инструмент для работы.
Магнус, я соскучилась.
А завтра новые неприятности.
В Швеции -1, облачно. Ларс целыми днями молчит.
Да так же должно быть и в комнате... ноутбук - инструмент для работы.
Магнус, я соскучилась.
А завтра новые неприятности.
В Швеции -1, облачно. Ларс целыми днями молчит.
Проблемы всегда рядом.
Появилась ещё одна задумка из серии "Анна и её отец". Спасибо сказке "Три толстяка".
Жил-был некий профессор. В неизвестной стране, в неизвестный временной промежуток. Профессор занимался роботехникой - делал андроидов...
Профессор был c шаткой психикой, умён - его уважал и завод, и фирма, с очень непростым характером и очень одинок. По вечерам, возвращаясь в свою большую, хорошую, но пустую квартиру, он мечтал о том, чтобы его кто-то ждал. Не кошка, не собака, не хомяк и не жена. Как-то, когда он засыпал, ему пригрезилась прекрасная юная девушка... его дочь.
Он мечтал о дочери. Ему страстно захотелось иметь дочь - красавицу, умницу, самую милую и прелестную на свете, не ребёнка, а взрослую даму, которую бы он мог ласкать и баловать, которой бы мог покупать подарки, которая бы понимала его и очень-очень любила...
Мысль о дочери беспокоила его всё чаще и чаще, она стала практически манией. И вот однажды он, с кипой чертежей, заперся в одной из лабораторий на несколько месяцев, выходя только по необходимости. Вышел же он оттуда с синяками под глазами, похудевший... но не один.
С ним была девушка.
Она выглядела точно как человек, в отличие от человекоподобных андроидов. Она была высока, стройна и хороша лицом, до лопаток падали роскошные тёмные волосы, глаза сияли ясной синевой.
"-Господа,-Эдвард обвёл присутствующих торжествующим взглядом,-Это - моя дочь. Её зовут Анна.
Девушка смотрела спокойно, зрачки её были неподвижны, и все вдруг поняли, что она - андроид. Робот.
Dперёд вышел Гаспар Колио, руки его тряслись.
-Это вы сделали? Да это же настоящий научный прорыв!...
-Это Анна,-поправил его Эдвард и посмотрел на девушку. Вдруг в его лице появилась непривычная нежность, губы изогнулись в мягкой доброй улыбке, пальцы легко накрыли руку девушки.
-Анна, милая,-почти прошептал он,-Пойдём, пойдём со мной... Ну, пойдём...
Он осторожно потянул её, и она шагнула вперёд - легко и пружинисто, как человек. Потом она повернула голову и коротко улыбнулась Эдварду.
Толпа издала благоговейное "А-ах!..."
-А всё же, это это научный прорыв... Вы позволите нам взять её ненадолго и провести испытания, тесты?...
-Нет!-крикнул Эдвард и прижал девушку к себе,-Это Анна, а не просто робот, и она только моя. Она моя дочь. Я её сделал. И мы сейчас идём в магазин одежды - её необходимо одеть, да не во что-нибудь, а в самое лучшее. Правда, девочка моя? Мы тебе купим самое красивое платье, и туфельки, и всё-всё... И пальтишко, конечно, тоже - лето выдалось прохладное...
Только тут все заметили, что девушка прикрыта одной только простынёй."
Итак, Анна поселяется вместе с Эдвардом. Она ходит, двигает руками и ногами, поворачивает голову и улыбается, У неё есть свой собственный уголок в его спальне - там узкая мягкая кровать, туалетный столик, где стоит шкатулка с украшениями, этажерка с книжками и шкафчик с одеждой. Каждый вечер Эдвард подолгу говорит с ней, обнимает её, читает ей книги и рассказывает всякие вещи... Он был бы счастлив, не коли его расстёгнутой булавкой мысль, что его любимая дочь - ненастоящая, и что её не радуют его подарки, что она не слышит его разговоров... всё же он рационален.
Но вот однажды Анна, едя с отцом в трамвае, даёт сбой и выходит, а профессор ничего не замечает. Он замечает пропажу своей драгоценной дочери только на нужной остановке. Разумеется - все сотрудники пускаются на поиски в угоду лучшему своему сотруднику и коллеге. Эдварда же отправляют домой пить валеряну и отдыхать.
В итоге куклу находят, но она в плачевном состоянии после того, как попала на дорогу - непонятно, подлежит ли она восстановлению. Профессора не знают, что же теперь делать. В подавленном состоянии они бредут по улицам... и проходят мимо маленького театрального училища. Погода тёплая, все занимаются на воздухе. Один из них бросает взгляд на учеников и... видит там Анну. Настоящую, живую Анну, с той же фигурой, силуэтом, лицом и волосами, такими же руками и ногами. Она говорит словами Офелии - не очень, кстати, убедительно.
Это - бедная студентка театрального училища Мария Симонно двадцати лет. Она - совершенно идентичное отражение Анны. И учёные решаются на отчаянный шаг...
Они просят её побыть Анной до того времени, пока они не поправят настоящего робота.
Несколько дней Мария тренируется сковывать движения, а потом её "возвращают" Эдварду...
Эдвард ничего не замечает - он отводит Марию к себе домой и возобновляет прежнюю жизни. А для Марии всё меняется...
Мария - одинокая простая девушка, средняя актриса, любящая красивые вещи и безделушки. Поначалу она думала, что просто заработает немного денег, что для неё, неимущей сироты-студентки важно, но потом деньги отступают на второй шаг. Она начинает вначале привязываться к Эдварду, а потом - любить его. Она привыкает к его объятиям поцелуям, слушает, когда он ей читает и когда разговаривает с ней. Она считает его отцом. Она ждёт вечера, когда он возвращается домой. Днём же она проводит наедине с собой, читая, примеряя платья, разглядывая украшения...
Однажды она всё открывает, и разыгрывается драма. Но всё, разумеется, кончается хорошо. Эдвард признаёт Марию своей дочерью.
Появилась ещё одна задумка из серии "Анна и её отец". Спасибо сказке "Три толстяка".
Жил-был некий профессор. В неизвестной стране, в неизвестный временной промежуток. Профессор занимался роботехникой - делал андроидов...
Профессор был c шаткой психикой, умён - его уважал и завод, и фирма, с очень непростым характером и очень одинок. По вечерам, возвращаясь в свою большую, хорошую, но пустую квартиру, он мечтал о том, чтобы его кто-то ждал. Не кошка, не собака, не хомяк и не жена. Как-то, когда он засыпал, ему пригрезилась прекрасная юная девушка... его дочь.
Он мечтал о дочери. Ему страстно захотелось иметь дочь - красавицу, умницу, самую милую и прелестную на свете, не ребёнка, а взрослую даму, которую бы он мог ласкать и баловать, которой бы мог покупать подарки, которая бы понимала его и очень-очень любила...
Мысль о дочери беспокоила его всё чаще и чаще, она стала практически манией. И вот однажды он, с кипой чертежей, заперся в одной из лабораторий на несколько месяцев, выходя только по необходимости. Вышел же он оттуда с синяками под глазами, похудевший... но не один.
С ним была девушка.
Она выглядела точно как человек, в отличие от человекоподобных андроидов. Она была высока, стройна и хороша лицом, до лопаток падали роскошные тёмные волосы, глаза сияли ясной синевой.
"-Господа,-Эдвард обвёл присутствующих торжествующим взглядом,-Это - моя дочь. Её зовут Анна.
Девушка смотрела спокойно, зрачки её были неподвижны, и все вдруг поняли, что она - андроид. Робот.
Dперёд вышел Гаспар Колио, руки его тряслись.
-Это вы сделали? Да это же настоящий научный прорыв!...
-Это Анна,-поправил его Эдвард и посмотрел на девушку. Вдруг в его лице появилась непривычная нежность, губы изогнулись в мягкой доброй улыбке, пальцы легко накрыли руку девушки.
-Анна, милая,-почти прошептал он,-Пойдём, пойдём со мной... Ну, пойдём...
Он осторожно потянул её, и она шагнула вперёд - легко и пружинисто, как человек. Потом она повернула голову и коротко улыбнулась Эдварду.
Толпа издала благоговейное "А-ах!..."
-А всё же, это это научный прорыв... Вы позволите нам взять её ненадолго и провести испытания, тесты?...
-Нет!-крикнул Эдвард и прижал девушку к себе,-Это Анна, а не просто робот, и она только моя. Она моя дочь. Я её сделал. И мы сейчас идём в магазин одежды - её необходимо одеть, да не во что-нибудь, а в самое лучшее. Правда, девочка моя? Мы тебе купим самое красивое платье, и туфельки, и всё-всё... И пальтишко, конечно, тоже - лето выдалось прохладное...
Только тут все заметили, что девушка прикрыта одной только простынёй."
Итак, Анна поселяется вместе с Эдвардом. Она ходит, двигает руками и ногами, поворачивает голову и улыбается, У неё есть свой собственный уголок в его спальне - там узкая мягкая кровать, туалетный столик, где стоит шкатулка с украшениями, этажерка с книжками и шкафчик с одеждой. Каждый вечер Эдвард подолгу говорит с ней, обнимает её, читает ей книги и рассказывает всякие вещи... Он был бы счастлив, не коли его расстёгнутой булавкой мысль, что его любимая дочь - ненастоящая, и что её не радуют его подарки, что она не слышит его разговоров... всё же он рационален.
Но вот однажды Анна, едя с отцом в трамвае, даёт сбой и выходит, а профессор ничего не замечает. Он замечает пропажу своей драгоценной дочери только на нужной остановке. Разумеется - все сотрудники пускаются на поиски в угоду лучшему своему сотруднику и коллеге. Эдварда же отправляют домой пить валеряну и отдыхать.
В итоге куклу находят, но она в плачевном состоянии после того, как попала на дорогу - непонятно, подлежит ли она восстановлению. Профессора не знают, что же теперь делать. В подавленном состоянии они бредут по улицам... и проходят мимо маленького театрального училища. Погода тёплая, все занимаются на воздухе. Один из них бросает взгляд на учеников и... видит там Анну. Настоящую, живую Анну, с той же фигурой, силуэтом, лицом и волосами, такими же руками и ногами. Она говорит словами Офелии - не очень, кстати, убедительно.
Это - бедная студентка театрального училища Мария Симонно двадцати лет. Она - совершенно идентичное отражение Анны. И учёные решаются на отчаянный шаг...
Они просят её побыть Анной до того времени, пока они не поправят настоящего робота.
Несколько дней Мария тренируется сковывать движения, а потом её "возвращают" Эдварду...
Эдвард ничего не замечает - он отводит Марию к себе домой и возобновляет прежнюю жизни. А для Марии всё меняется...
Мария - одинокая простая девушка, средняя актриса, любящая красивые вещи и безделушки. Поначалу она думала, что просто заработает немного денег, что для неё, неимущей сироты-студентки важно, но потом деньги отступают на второй шаг. Она начинает вначале привязываться к Эдварду, а потом - любить его. Она привыкает к его объятиям поцелуям, слушает, когда он ей читает и когда разговаривает с ней. Она считает его отцом. Она ждёт вечера, когда он возвращается домой. Днём же она проводит наедине с собой, читая, примеряя платья, разглядывая украшения...
Однажды она всё открывает, и разыгрывается драма. Но всё, разумеется, кончается хорошо. Эдвард признаёт Марию своей дочерью.
среда, 27 ноября 2013
Снег пошёл в 10.25, после третьего урока. Небо вспухло серым, а потом прорвалось плотной пеленой.
Скоро всё побелело.
Я не знаю ничего красивее снега. Я думаю, снег - это и есть спокойствие.
Жаль, что в космосе не идёт снег. Знаете - домик на какой-нибудь маленькой планете, в домике - одна маленькая комната, в комнате стол, кушетка и лампа, а ещё окно... а в окно видно космос. И там идёт космический снег.
Скверный день. Но я ни в чём не виновата. А так же я знаю, что убеждать её в чем-либо бесполезно.
В Швеции пасмурно, +5, ветер.
Скоро всё побелело.
Я не знаю ничего красивее снега. Я думаю, снег - это и есть спокойствие.
Жаль, что в космосе не идёт снег. Знаете - домик на какой-нибудь маленькой планете, в домике - одна маленькая комната, в комнате стол, кушетка и лампа, а ещё окно... а в окно видно космос. И там идёт космический снег.
Скверный день. Но я ни в чём не виновата. А так же я знаю, что убеждать её в чем-либо бесполезно.
В Швеции пасмурно, +5, ветер.
вторник, 26 ноября 2013
Ну и, по мелочи, отрывки из "Неизданного".
"-Но... как? Как интернат? Дженна, это неправда!
Экономка пожала плечами.
-Ничего не поделаешь - ваш отец больше не может воспитывать вас, ему нужно восстанавливать здоровье. К тому же, госпожа Анна, интернат, это вовсе не так пло...
Не дослушав, девочка ринулась из комнаты наверх - к отцу.
Эдвард лежал на кушетке, откинув голову назад. Беспристрастные, и тем не менее печальные глаза были полуприкрыты, у рта залегла горькая складка.
Анна ворвалась в кабинет, словно маленькое торнадо и сразу же завопила:
-Нет, папочка, нет, нет!
Мужчина сел, со злобой глядя на девочку.
-Замолчи, Анна. У меня болит голова и без тебя... А что до интерната - я уже всё решил. Ты поедешь в школу Гельдфильд - и кончен разговор.
-Но папа!...-залепетала Анна, продолжая всхлипывать,-Там ведь... холодно... бьют...
В свои семь лет Анна успела прочесть первые главы "Джен Эйр" и составить своё мнение о школах-интернатах. Там только и делали, что морили девочек голодом, холодом, розгами и нравоучениями, и то и дело свирепствовали болезни...
-Там плохо, папа!
-Не говори глупостей,-отрезал Эдвард,
Анна перестала говорить и завыла:
-А как же я возму-у туда-а мои-и игру-ушки-и?! И сервиз, и Катрину, и краски, и моего пёсика?!...
-Ты успеешь наиграться в них за оставшиеся две недели. Не успеешь - твои проблемы. И замолчи же наконец - у меня голова сейчас лопнет!
Исчерпав все аргументы, Анна вскарабкалась на кушетку, уселась к отцу на колени и зашептала:
-Папочка, ну возьми меня с собой... Куда ты едешь? В санаторий? Возьми и меня! Я буду помогать тебе, не буду мешать, даже говорить с тобой не буду, если ты не захочешь... Пожалуйста, папа!-Аннины руки потянули к лицу мужчины, но тот грубо отпихнул их:
-Дурная девчонка!-рыкнул он,-Я тебе всё сказал и ничего не скажу больше насчёт интерната! Ты едешь туда через две недели, и баста! А теперь пошла прочь!..
Анна быстро спрыгнула с отцовских колен и побежала к себе. Ей очень хотелось поцеловать папу, но если он не хотел - ничего не поделаешь. Если он сказал, что она поедет в интернат - она поедет. Если он сказал, что больше не будет играть на пианино - это конец.
Анна думала о том, что больше никогда не услышит сладких звуков этих незнакомых пьес, и ей было очень-очень больно..."
"-Но... как? Как интернат? Дженна, это неправда!
Экономка пожала плечами.
-Ничего не поделаешь - ваш отец больше не может воспитывать вас, ему нужно восстанавливать здоровье. К тому же, госпожа Анна, интернат, это вовсе не так пло...
Не дослушав, девочка ринулась из комнаты наверх - к отцу.
Эдвард лежал на кушетке, откинув голову назад. Беспристрастные, и тем не менее печальные глаза были полуприкрыты, у рта залегла горькая складка.
Анна ворвалась в кабинет, словно маленькое торнадо и сразу же завопила:
-Нет, папочка, нет, нет!
Мужчина сел, со злобой глядя на девочку.
-Замолчи, Анна. У меня болит голова и без тебя... А что до интерната - я уже всё решил. Ты поедешь в школу Гельдфильд - и кончен разговор.
-Но папа!...-залепетала Анна, продолжая всхлипывать,-Там ведь... холодно... бьют...
В свои семь лет Анна успела прочесть первые главы "Джен Эйр" и составить своё мнение о школах-интернатах. Там только и делали, что морили девочек голодом, холодом, розгами и нравоучениями, и то и дело свирепствовали болезни...
-Там плохо, папа!
-Не говори глупостей,-отрезал Эдвард,
Анна перестала говорить и завыла:
-А как же я возму-у туда-а мои-и игру-ушки-и?! И сервиз, и Катрину, и краски, и моего пёсика?!...
-Ты успеешь наиграться в них за оставшиеся две недели. Не успеешь - твои проблемы. И замолчи же наконец - у меня голова сейчас лопнет!
Исчерпав все аргументы, Анна вскарабкалась на кушетку, уселась к отцу на колени и зашептала:
-Папочка, ну возьми меня с собой... Куда ты едешь? В санаторий? Возьми и меня! Я буду помогать тебе, не буду мешать, даже говорить с тобой не буду, если ты не захочешь... Пожалуйста, папа!-Аннины руки потянули к лицу мужчины, но тот грубо отпихнул их:
-Дурная девчонка!-рыкнул он,-Я тебе всё сказал и ничего не скажу больше насчёт интерната! Ты едешь туда через две недели, и баста! А теперь пошла прочь!..
Анна быстро спрыгнула с отцовских колен и побежала к себе. Ей очень хотелось поцеловать папу, но если он не хотел - ничего не поделаешь. Если он сказал, что она поедет в интернат - она поедет. Если он сказал, что больше не будет играть на пианино - это конец.
Анна думала о том, что больше никогда не услышит сладких звуков этих незнакомых пьес, и ей было очень-очень больно..."
Паршивый завтра будет день. Два урока алгебры, урок химии(два)... Правда, ко второму уроку приходить, и это радует. Конечно, я тревожусь за классную... но я же школьник.
Маленький злой школьник - хитрый, бессовестный...
По крайней мере, сейчас я думаю именно так.
В Швеции -18, пасмурно.
И я не понимаю, что нужно от меня Анне.
Маленький злой школьник - хитрый, бессовестный...
По крайней мере, сейчас я думаю именно так.
В Швеции -18, пасмурно.
И я не понимаю, что нужно от меня Анне.